Какие тайны хранит хранитель
В конце сентября Донецкий республиканский художественный музей отметит свое 80-летие. Ровно половину этого срока там проработала Людмила Кулиненко – с 1978 до 2018 года, после чего ушла на заслуженный отдых. Почти 37 лет она была главным хранителем музея – пополняла и сберегала его коллекцию. Наверное, больше никто, кроме нее, не знает столько о тех артефактах, которые хранятся в фондохранилище. Мы попросили Людмилу Кулиненко приоткрыть завесу музейных тайн.
Как создавалась коллекция
– Людмила Григорьевна, художественный музей открылся еще до Великой Отечественной войны. Но после того, как наш город оккупировали немцы, его коллекция была разграблена. Сохранилось ли какие-то работы из довоенного собрания?
– После оккупация города художник Евгений Грейлих, рискуя жизнью, вынес из разоренного музея и спрятал у себя дома одиннадцать работ известных русских художников, а после освобождения Донбасса передал их государству. До 1975 года эти произведения находились в Киевском музее русского искусства. Потом нам вернули девять из них, а два так и остались в Киеве. В 2016 году мы показывали эти спасенные Грейлихом картины и графические листы на выставке, приуроченной к 77-летию музея.
Кроме этого, пять картин из довоенного собрания разыскал художник Георгий Отрешко. Он их передал в наш краеведческий музей, где тогда работал. В 90-е годы я попросила его сотрудников передать эти работы нам. Но они нашли и вернули только один карандашный рисунок украинского художника Петра Левченко «Водяная мельница».
– Уничтоженный в годы войны музей возродили почти через 20 лет, в 1960 году. Как тогда формировалась его коллекция? Сколько в ней было работ до того, как вы стали главным хранителем, и сколько их сейчас?
– Поначалу музейное собрание формировалось главным образом за счет поступлений из фондов ведущих музеев СССР, в том числе Третьяковской галереи, Эрмитажа и крупнейших музеев Украины. Среди переданных нам произведений было немало работ известных русских, украинских и западноевропейских мастеров живописи и графики XVII–XIX веков.
Но многие музеи часто действовали по принципу «на тобі, небоже, що мені негоже». Поэтому в дальнейшем сотрудники нашего музея стали уже сами целенаправленно искать работы мастеров изобразительного искусства – у них самих, у их родственников, в частных коллекциях… Причем пополняли фонды не только работами, выполненными в господствовавшем тогда стиле социалистического реализма, но и произведениями зарубежных художников и русских классиков, например, таких, как Петр Кончаловский, Зинаида Серебрякова, Евгений Лансере и других.
Особенно плодотворным периодом комплектования музейного собрания были 70–80-е годы, когда я пришла работать в музей. Ежегодно фонды пополнялись в среднем на 700–800 единиц. А вскоре после того, как меня назначили главным хранителем, в музей поступила партия графики из двух с половиной тысяч работ! Их нужно было оформить надлежащим образом – описать, промаркировать, подготовить паспорта. А я работала тогда одна. Но по моей просьбе директор дал мне еще двух сотрудников. Кроме того, привлекали для обработки новых поступлений и сотрудников из других отделов.
Когда я стала главным хранителем, то моя предшественница, Вера Ивановна Васильева, передала мне около шести тысяч единиц хранения. А когда в прошлом году я ушла из музея, его фонды насчитывали уже более шестнадцати тысяч произведений живописи, графики, скульптуры, декоративно-прикладного искусства!
– Произведений каких видов больше всего в фондах музея?
– Графики! Живописных работ – около 2,5 тысяч, примерно столько же произведений декоративно-прикладного искусства, скульптур – около 600. А все остальное – графика.
– Много в хранилище работ, которые ни разу не видели посетители музея?
– Очень много. Есть немало произведений, которые не видели даже сотрудники музея, работающие много лет. Прежде всего это большеформатные полотна эпохи соцреализма, которые накатаны на валы. Например, картины, на которых изображены члены бригады забойщиков Николая Мамая или выпускники академии Генштаба Вооруженных сил СССР.
Потопы и теракты
– Хватает в музее места для хранения такого большого количества работ?
– Музею давно нужно более просторное и приспособленное здание. По нормативам фондохранилище должно быть в десять раз больше, чем экспозиционные площади. У нас же экспозиция занимает около 2 000 квадратных метров, а фонды – всего 450 кв. м. Чтобы вместить работы, я в свое время наращивала высоту стеллажей, благо, потолки в хранилище очень высокие.
Мало того, что оно тесное, так его еще и периодически затапливают – над музеем находятся жилые квартиры и детсад. Самый страшный потоп был 4 октября 1988 года – тогда горячей водой фондохранилище заливало всю ночь. Пострадало более 500 работ! Но мы их все спасли. Выносили сушить на улицу, затем наш реставратор Евгений Лактионов и приехавшие из Киева его коллеги сделали все, чтобы сохранить картины.
Вообще это счастье, что в музее есть реставраторы! Когда я стала работать главным хранителем, у нас был лишь один реставратор, причем только по скульптуре. Я добилась, чтобы при музее создали реставрационную мастерскую. Потом при очередном директоре ее закрыли. Но нынешний директор Надежда Сергеевна Анищенко снова открыла реставрационную мастерскую. Спасибо ей за это!
В довоенные времена мы тесно сотрудничали с реставраторами из Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, Харькова и Львова. Благодаря этому удалось дать вторую жизнь многим картинам и иконам, а также атрибутировать некоторые из них – установить авторов произведений либо личности изображенных персонажей
– А от обстрелов музей не пострадал?
– Пострадал – еще в самом начале войны. Вечером 17 июня 2014 года возле музея произошел теракт – подорвали автобус и легковой автомобиль. От взрывной волны у нас вылетели стекла в 21 окне. Но мы словно предчувствовали, что это случится – как раз накануне сняли и убрали всю экспозицию, опасаясь артналетов.
Вскоре после того теракта почти все сотрудники во главе с директором уехали из города. Нас оставалось всего пятеро. Ездили под обстрелами в музей смотреть, все ли там в порядке. Больше года музей не работал. Только осенью 2015 года мы наконец открыли выставку произведений донецких художников. А постоянную экспозицию возродили еще позже.
Кстати, на утро после того теракта в музей пришла женщина с двумя тяжелыми сумками, в которых было около двух тысяч экслибрисов из коллекции уже умершего Генриха Кармазина, макеевского коллекционера этих книжных знаков. Его дочь решила подарить их музею.
А вскоре и заслуженный художник Украины Геннадий Васильевич Жуков, собиравшийся уезжать к детям в Канаду, подарил нам около 300 произведения живописи, графики и скульптуры.
Дары и находки
– Часто дарили музею произведения изобразительного искусства?
– Достаточно часто. Например, работавший в театре оперы и балета художник Тарас Георгиевич Шевченко незадолго до смерти завещал нам свои сценографические работы. А до этого подарил музею хранившуюся у него коллекцию другого театрального художника – Эдуарда Ляховича. Он же передал нам эскизы работ театрального художника Владимира Московченко. Тарасу Георгиевичу досталась его мастерская. Когда он туда пришел, то увидел, что этими работами устлан пол помещения, где шел ремонт. Таким образом у нас образовалась шикарная коллекция театрально-декорационного искусства.
Горловчанин Василий Сергеевич Кутенков подарил музею больше ста миниатюрных рисунков Виктора Васнецова. Отец нашего земляка участвовал вместе со знаменитым художником в росписи Владимирского собора в Киеве.
Работы попадают в музей самыми разными путями. Был случай, когда нам позвонили с пункта приема макулатуры и сказали, что им сдали акварели и гуаши, написанные на ватманских листах. Мы поехали и забрали их. Там было 255 прекрасных пейзажей Донбасса, написанных художником Анатолием Танчевым в стиле соцреализма.
А однажды наш плотник нашел прислоненную к мусорному баку, стоящему во дворе музея, картину художника Владимира Войтенко.
– Какие картины из музейной коллекции у вас самые любимые?
– Трудно сказать, почти все люблю. Особенно те, которые на моих глазах отреставрировали. Смотрю на эти картины, как на выздоровевших детей, которые бегают и радуются, и ты радуешься вместе с ними.
Сергей ГОЛОХА
