«Мне интересно» уже четыре года

В мае исполнилось четыре года со дня первого выхода в эфир телеканала «Оплот» программы «Мне интересно». По этому случаю корреспондент газеты «Донецк вечерний» попросил ведущую телепрограммы Анастасию Исаеву рассказать о ней и о себе.

Утрированный образ

– Анастасия, как пришла идея создать этот проект?

– Его никто специально не планировал, он родился совершенно неожиданно, по крайней мере, для меня. Когда я пришла работать на телеканал, начальство искало ту сферу, куда меня можно было направить. Для этого провели маленький эксперимент: взяли меня с собой на съемку в военное училище и не сказали, что там будет. Просто, скажем так, кинули меня за борт – так вот и началось мое плавание.

– Тебе придумывали какой-нибудь образ или в кадре мы видим тебя такой, какая ты есть?

– Это очень популярный вопрос: такая ли я глупенькая, веселая и наивная в жизни, какой меня все видят в кадре. Нет, конечно, я уже давно выросла, но начиналось, наверное, да, с искренности. Сейчас это уже немножечко утрированный образ, к которому просто привыкли люди. Но все эмоции, которые я испытываю в кадре, – настоящие.

Каждый выпуск – целая вселенная

– Выделяешь ли ты среди всех выпусков программы «Мне интересно» какой-нибудь один, который сама любишь больше других?

– Я не могу выделить какой-либо один. Я все свои выпуски люблю одинаково. Конечно, какие-то мне нравятся больше, например, выпуски, связанные с экстремальными видами спорта, потому что душа лежит больше к экстриму. Могу просто сказать, что каждый выпуск – целая вселенная.

– А было ли тебе когда-нибудь страшно во время съемок какого-либо выпуска?

– Каждый раз очень страшно! И каждый раз я борюсь с какими-то своими страхами. При этом мне постоянно нужен выброс адреналина.

Особенно страшно моим родителям смотреть выпуски с экстримом. Я никогда заранее не говорю им, куда я еду и что буду там делать. А потом мама смотрит и говорит: «Боже! Настя, зачем ты туда полезла?» К слову, когда мама посмотрела выпуск, где мы прыгали с крыши, мне потом рассказали, что она смотрела и плакала.

– Бывало ли тебе во время съемок неудобно перед кем-либо за что-то или даже стыдно?

– Да, я очень часто испытываю чувство стыда, потому что иногда еду с одними планами, а когда у меня не получается сделать тот материал, который хочу, или когда не получается раскрыть тему так, как хотелось бы, мне стыдно, в первую очередь, перед героями.

Часто бывает стыдно и перед телезрителями. Потому что в моей работе есть человеческий и технический факторы, из-за которых мы не всегда можем преподнести зрителю материал так, как хотелось бы. Где-то может оператор не заснять что-то важное, что очень выигрышно смотрелось бы в кадре, где-то на монтаже режиссер может упустить и не добавить в кадр то, что можно было бы. А где-то я могу сглупить, причем мне всегда кажется, что я что-то недоделываю, что можно было бы что-то сделать, сказать или показать лучше.

Меня не везде пускают

– Какой, на твой взгляд, выпуск был самым интересным? Что, по-твоему, не знал никто, а ты показала всем?

– Мне кажется, что людям очень интересно смотреть выпуски про производство, о том, к чему нет общего доступа. Я очень люблю рассказывать всякие технические моменты, особенно мне нравятся передачи, в которых мы рассказывали, как пекут хлеб, как делают макароны и тому подобное.

Но, к сожалению, в последнее время меня тоже не везде пускают, потому что я лезу туда, куда не просят. Только за последний месяц меня не пустили на два производства.

Я не хочу ссориться с этими людьми, но считаю, что если не пускают, значит не все у них так «чисто» на производстве. Люди, которые знают, что у них все хорошо, – сами меня зовут.

– Случались ли у вашего проекта какие-либо переломные моменты, когда было неясно, есть ли у него будущее?

– Идей для тем выпусков у нас всегда множество. Но бывает, как я уже сказала, что нас не пускают туда, куда мы планировали пойти. Бывает также, что очень трудно найти героя, который мог бы раскрыть интересующую нас тему. Порой очень сложно найти контакт с людьми, убедить их, что это необходимо показать.

Еще, конечно, многое зависит и от моего эмоционального состояния. Я отдаю всю себя работе, особенно этому проекту, а помимо «Мне интересно», у меня есть еще несколько интересных программ. Поэтому иногда я испытываю эмоциональное выгорание, даже возникают мысли закрыть проект. Но я беру себя в руки – и выпуск всегда выходит вовремя.

Я за искренность!

– А были случаи, когда выпуск находился на грани срыва именно из-за героя?

– Конечно. Иногда речь героев приходится очень сильно резать. Есть очень открытые люди, с которыми интересно вести диалог, но они в эмоциональном порыве иногда начинают выражаться далеко не литературным русским языком, а когда в конце интервью осознают, что они наговорили лишнего, начинают просить: «Насть, ну вы же подрежете, да?»

Я вообще очень люблю искренних людей. И даже если они в порыве скажут какое-либо слово, к примеру, «дурак», то почему бы и нет? Лишь бы не маты.

Хотя иногда мне даже не за героев стыдно, а за себя. Особенно, когда я только начинала работать на телеканале, то, наверное, не осознавала всей серьезности этой работы, не осознавала, что иногда люди берут с меня пример, особенно детки. А я иной раз могу сказать какую-то глупость. Но сейчас я уже себя больше контролирую, свои эмоции и особенно речь. Я считаю, что в этом деле нужно постоянно развиваться, и недавно захотела пойти на вокал – для того, чтобы немного поправить голосовые связки и в целом речь.

– А вы пишете сценарии выпусков? Прописываете, какие вопросы должны быть заданы в интервью? Или выпуски построены на импровизации?

– Сценарий – это очень спорный момент с самого начала создания программы. Насчет этого мнения коллектива канала разделились: одни считали, что нужно писать сценарии, а другие были полностью за импровизацию и искренность. Я, конечно же, была за импровизацию.

Сейчас, вся наша программа строится на неожиданных вопросах, которые возникают у меня в голове прямо во время съемочного процесса. Ведь мне действительно все интересно.

Максимум, что я могу сделать сегодня, – это составить сценарный план, следуя которому знаю, какие вопросы нужно задать обязательно и в какой последовательности будут идти части в выпуске, а остальное – импровизация.

Если бы я прописывала полностью сценарий, писала бы, какие фразы я должна сказать и заучивала их, то это был бы абсолютно другой человек перед вами, и искренности в нем не было бы ни грамма. А телезритель это видит сразу.

Что дальше?

– Не возникало ли у тебя ощущения, что ты уже переросла эту программу? Хочется ли тебе уже двигаться дальше?

– Я очень люблю этот проект, он такой родной для меня. Я вместе с ним выросла. Да и за четыре года работы над ним я уже стала считать его своим детищем.

Но, конечно, хочется большего. Я уже хотела бы заниматься более серьезными проектами, но мне очень жалко оставлять эту программу, потому что я знаю, что все самое интересное впереди. Я еще не все показала.

– А тебе уже предлагали поучаствовать в новых проектах? Может, даже от других телеканалов предложения поступали?

– Предложений поступает много, в том числе и с других телеканалов. Но раскрывать свои секреты я пока что не буду. Все еще в разработке, и, возможно, в новом сезоне, зритель увидит что-то новое со мной.

На улицах узнают

– А что привело тебя в журналистику? Это была твоя детская мечта?

– Нет, в детстве я мечтала стать хореографом и даже пыталась поступить в колледж культуры и искусства, но мой папа был очень против. Он считал, что это несерьезная профессия. Потом я полюбила фотографию и хотела стать профессиональным фотографом. Но тоже не сложилось. И вот судьба привела меня в Донецкий национальный университет, где я стала учиться журналистике.

– Узнают тебя на улицах?

– Узнают, и это очень приятно! Даже спустя столько лет я до сих пор удивляюсь: «Как? Я же обычная девочка!» Но больше всего я люблю, когда меня узнают детки, когда подходят, пытаются обнять, просят автограф. Мне очень нравятся их детские, непосредственные вопросы. Но все равно я до сих пор в шоке от того, что у меня просят автографы.

Алина КРАСОТКИНА