«Фашисты оставили от нашего дома пустое место»

Почти 80 лет прошло с начала тех страшных событий, но свою жизнь и то время наша собеседница помнит буквально до мелочей. С этой жизнерадостной женщиной, юность которой выпала на годы войны, мы встретились у нее дома – не разрушенного на Кубани, а отстроенного в Донецке

В СТАНИЦУ ВОРВАЛАСЬ ВОЙНА

Аделаида Мамай родилась 10 мая 1926 года в Краснодарском крае, на Кубани, в станице Архангельской. Ее отец был очень образованным, грамотным человеком, окончил в Санкт-Петербурге духовную гимназию. Когда началась революция, он организовал в станице свою «сотню» и перешел на сторону красных. А мать была немкой по происхождению, по отцовской линии. Она работала медсестрой в инфекционном отделении местной больницы.

– Наша казачья станица – очень красивое и живописное место, – вспоминает Аделаида Дмитриевна. – Бескрайние степи, река Челбас, в долине которой расположено несколько населенных пунктов. Помню, в детские годы, вместе с братом Колей и нашими друзьями, мы ходили купаться. Рядом была балка и большой мост через реку. И мы с него прыгали. Такие у нас были детские развлечения. Сейчас там уже все заросло травой, один мост остался. Однажды мы с братом пошли в очередной раз гулять на речку. Идем и вдруг слышим какой-то писк из камышей. Мы спустились вниз, к воде. А там – несколько маленьких котят. Николай был большим любителем животных, и не раздумывая, он забрал всех их домой. А потом мы вместе выкармливали котят из пипетки. В детстве брат мечтал стать ветеринаром, хотел лечить животных. Но так и не стал, – оказалось, что он боится крови. А я хотела стать врачом. Но именно с этой профессией не связала свою жизнь. Хотя медицина в годы войны стала моим основным занятием.

– Аделаида Дмитриевна, расскажите, что было, когда началась война?

– В 1941 году мне было пятнадцать лет. Отца и брата забрали в армию, а мама работала в госпитале. На Кубань фашисты ворвались в конце лета 1942 года. В огне войны были города, станицы, хутора. Немцы вошли в станицу со стороны города Кропоткин и через пару дней заняли близлежащий Тихорецк. Более полугода немецко-фашистские захватчики хозяйничали на нашей кубанской земле. В станице Архангельской уничтожили клуб, мельницу, маслозавод, элеватор, железнодорожные пути и связь на многие километры. А зимой 1943 года бойцы нашей армии в ходе ожесточенных боев освободили станицу.

ТРОПАМИ МЕДИЦИНЫ

 – Как вы жили в те годы?

– Получилось так, что я осталась совсем одна. В станице жила сестра отца, тетя Катя. Я пошла к ней, но она меня не приняла. Отправила к своей невестке. Но там я никого не застала: дом был заколочен, семья дальних родственников уехала на хутор. Куда идти, что делать, как жить? – думала я. Ни огорода, ни хозяйства у нас не было. Поэтому о том, как себя прокормить, мне пришлось думать самостоятельно. И тогда я стала ходить в наш госпиталь. Там читала раненым газеты, помогала писать письма, относила их на почту. А еще подружилась с раздатчицей из столовой, и она меня кормила. Мать днями и ночами была на работе и ей было не до меня. Помню, как однажды я пришла домой, а вместо моего жилья – пустое место, озеро воды и в нем обломки дома плавают. Оказалось, что в него попала бомба. Так я осталась на улице, без крыши над головой. Тогда пошла к госпиталю, села на ступеньки и сижу, чуть не плачу. Вдруг выходит начальник госпиталя. Он меня, конечно же, знал, ведь я изо дня в день там бывала. Спросил у меня: чего ты здесь сидишь? Я рассказала ему, что мне жить негде и идти некуда. Тогда он забрал меня в госпиталь. Сказал: переночуешь, а утром зайдешь ко мне и решим, что с тобой делать. Прошла ночь, проснулась я рано утром и стала ждать начальника у его кабинета. А когда он пришел, стала просить у него хоть какую-нибудь работу для себя. Он позвонил в отдел кадров, а там сказали, что свободных вакансий уже нет. Но руководитель госпиталя все же выбил для меня место, видимо жалко стало. Он предложил мне работать сандружинницей.  Конечно же, я согласилась. Моей радости не было предела! В этом же госпитале работала операционной сестрой и моя мама.

– А что было потом?

– Однажды наш госпиталь решили эвакуировать. Помню, как пришел санитарный поезд, мы погрузили тяжелораненых, в первую очередь, а потом остальных бойцов. И отправились в Тбилиси. А потом оттуда было распределение, и я попала в старинный город Гори, на родину Иосифа Сталина. Начальник госпиталя, взяв меня под свое покровительство, распорядился, чтобы мне обеспечили более легкую работу, ведь я была еще совсем девчонкой. «Она еще ребенок, и лучше ей не знать, что такое «утка»», – сказал он. Но не всегда получалось так, как хотелось бы. Помню, как к нам в госпиталь привезли женщину, военную летчицу. Она была тяжело ранена. Врачи и медсестры оказали ей помощь, сделали операцию. После она лежала вся забинтованная, только один глаз был виден. Ухаживать за ней поручили мне. Как-то эта женщина попросила у меня судно. А по телосложению она была крупная. У нее одна нога была, как моя талия. А я была маленькой, худенькой, хрупкой девчонкой, и мне тяжело было даже одну ее конечность поднять, как бы я ни старалась. Недовольная летчица стала психовать, кричать матом, и я с перепугу выскочила из палаты. Мне ничего не оставалось делать, как позвать одну из санитарок, пожилую женщину, работающую у нас. Помощь она, конечно, летчице оказала. А меня после этого случая назначили ухаживать за ранеными, которые уже шли на поправку. Каждое утро я приходила к ним в палаты, убирала, открывала форточки, чтобы проветрить помещение. А некоторые из них говорили: «Вот, сестричка наша пришла, сейчас будет за пылинками гоняться». До конца войны я работала в этом госпитале. А когда наши войска дошли уже до Берлина, в 1945 году нас, молодежь, отпустили.

– Аделаида Дмитриевна, как сложилась дальнейшая ваша судьба?

– После окончания войны отец вернулся домой. Мама тоже уехала из госпиталя. А брат Николай, который служил в военной морской пехоте, домой не пришел. Нам стало известно, что он пропал без вести. Мы продолжали надеяться, что он жив. А через много лет после войны местные рыбаки поймали рыбу, внутри нее был бегунок с фамилией, именем, отчеством моего брата. Потом отца вызвали в военкомат и сказали, что Николай нашелся. Мы верили в то, что он жив. Но выяснилось, что брата так и не нашли. Скорее всего его убили, и он утонул…

После войны я поступила учиться на фармацевта в Пятигорске. Тогда это был единственный фармацевтический институт в России. Но волею судьбы его не окончила. Я получила письмо от отца, в котором он писал, что мама заболела, в тяжелом состоянии. От дома я была далеко, и учиться мне нужно было не один год. Волнуясь о состоянии здоровья матери, о том, что ее нужно будет навещать, перевелась в медучилище в Махачкалу. Там учиться надо было меньше. А когда окончила учебу, по распределению попала в Заполярье, в Воркуту. Там мне дали жилье, и я работала фармацевтом в аптеке.

ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

– Аделаида Дмитриевна, а как вы встретили вашего будущего мужа?

– Однажды вернулась из отпуска от родителей, которые купили дом и жили в нашей станице Архангельской. И в Воркуте пошла с подругами на концерт Людмилы Зыкиной, в местный клуб. После концерта были танцы. Помню, как сдвигали все стулья в одну сторону, освобождали место, и мы танцевали. И вдруг ко мне подошел симпатичный молодой человек и пригласил меня на танец. Я пошла с ним. А потом был «белый» танец. Но я стояла скромно в сторонке и никого не приглашала. Я видела, что мой кавалер пользовался успехом: то и дело к нему подбегали девчонки, желая с ним потанцевать. Но он продолжал стоять на месте. Оказывается, что парень говорил всем: извините, я уже приглашен. А потом он подошел ко мне, и мы стали танцевать. Его звали Владимир. После танцев он предложил провести меня до дома. На самом деле я жила недалеко от клуба. Но все же согласилась принять его ухаживания. По пути узнала, что мы с Володей одногодки, он родом из Змиева Харьковской области. В Воркуту он тоже, как и я, попал по распределению. Работал главным механиком на шахте. У нас возникла большая симпатия друг к другу. Наверное, любовь с первого взгляда. Дней десять мы повстречались и поженились.

– А как вы оказались в Донбассе?

– Знаете, как говорится: было бы счастье, да несчастье помогло. У нас с Владимиром родилась дочь Ирина. Ирочка часто болела. И как-то один знакомый врач сказал нам, что дочке не подходит местный климат. Нам порекомендовали переехать в Донбасс. Так мы оказались в Донецке. Там жила однокурсница мужа, и мы сначала поселились у нее. Я устроилась на работу в аптекоуправление заместителем начальника. А Володя пошел работать механиком на шахту «Первая центральная». Через некоторое время мы получили двухкомнатную квартиру. А потом родилась дочь Виктория. Я ушла в декрет. Когда Вика немного подросла, отдала ее в детсад от нашего аптекоуправления. Помню, как-то задержалась из-за транспорта и не успевала забрать дочь вовремя из детского сада. Прихожу, на дверях замок, а моя дочь сидит одна на лавочке. После этого случая я решила забрать ее из этого садика.  И с работы ушла. Пошла в аптеку работать фармацевтом. Так и проработала там до самой пенсии. Мужа не стало, когда ему было 63 года. Так и живу одна. У меня два внука и внучка, пятеро правнуков. Но они живут далеко, навещают меня редко…

Аделаида Дмитриевна в свои 94 года полна сил и энергии. Только по квартире уже семь лет, передвигается с помощью специальных ходунков. Оказывается, это последствие травмы. У нее был перелом тазобедренного сустава.

– А лекарства я не пью вообще. Несмотря на то, что я фармацевт, считаю, что человеку в пожилом возрасте нужно поменьше глотать таблеток. А когда у меня что-то болит, я стараюсь встречаться с подругами. Иду к ним в гости, мы пьем чай, разговариваем. Так и боль проходит. Именно такое общение меня и лечит.

Автор Наталья ДЕДИЦКАЯ. Фото Валерия ЛУКИЧА