Чернобыль ― боль и память

33 года назад, тихой апрельской ночью 26-го апреля 1986 года произошла катастрофа, равной которой человечество не знало за всю историю. Взрыв атомного реактора IV-го энергоблока Чернобыльской АЭС был настолько ужасающ, что миллионы ныне живущих до сих пор в той или иной степени ощущают его последствия: огромные площади территории Украины, Белоруссии, России не пригодны для жизни и останутся таковыми не одну сотню лет.

 Взрыв выбросил в атмосферу несколько тонн радиоактивного топлива, из-за чего миллионы людей подверглись в разной степени воздействию радиации. В 1986-1989 гг. к работам на ЧАЭС было привлечено 600000 военнослужащих и 200000 гражданских специалистов ― ученых, инженеров, шахтеров, биологов, врачей.

 26-го апреля 2019 года, в Енакиево прошел митинг-реквием памяти жертв Чернобыльской катастрофы. Енакиевцы по традиции собрались у мемориала, чтобы вспомнить тех, кто не щадя себя, спасал миллионы жизней. Также на митинге присутствовали представители движения «Донецкая Республика».

 Клирик Свято-Покровского храма протоирей Роман Сотников, после поминальной службы подчеркнул, что ликвидаторы, совершая свой подвиг, не искали личной выгоды, не думали о славе и привилегиях, а их жертвенность ― пример для нас, «ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанна 15:13).

 Заместитель главы администрации города, Александр Михайлович Петрикин, поприветствовал чернобыльцев и, пожелав им крепкого здоровья, заверил, что администрация и дальше будет делать все от нее зависящее, чтобы в бытовых вопросах сделать жизнь ликвидаторов максимально комфортной.

 Председатель городской организации «Союз Чернобыль», Анатолий Николаевич Кравченко напомнил, что Чернобыль стал тогда всеобщей болью. Для ликвидации техногенной катастрофы были посланы трудовые коллективы со всего Советского Союза: десятки тысяч строителей, электросварщиков, водителей, медиков, военнослужащих, для которых жизнь разделилась на «до» и «после». Среди них, более 700-т енакиевцев. На сегодня в строю осталось 288 человек, из них 124 инвалида.

 Катастрофы под стать войнам, которые не обходятся без жертв. Есть в них и свои герои и подвиги. Мы помним подвиг чернобыльцев, гордимся их работой и выполненным гражданским долгом, подарившим жизнь следующим поколениям.

Наш земляк, Григорий Владимирович Шарагин был одним из ликвидаторов, поехавшим в Зону добровольцем.

 — Григорий Владимирович, расскажите о тех днях. Наверняка, многое осталось в памяти.

 — В 1986 году, я работал пожарным в 36 части нашего города. Когда произошла авария, нас построили и спросили: «Кто добровольно согласен поехать?». Я вызвался, но в 86-м меня не взяли, сказали, повремени пока. Послали других ребят. Поехал в Чернобыль в 89-м. Тогда у меня уже была семья, ребенок.

 — А сколько вам было тогда?

 — 28.

 — И все равно поехали?

 — Поехал. Кому-то надо было. Меня и других ребят-добровольцев вызвали в Управление пожарной охраны в Донецке, провели инструктаж, рассказали что нас ждет и к чему должны быть готовы. Потом выдали документы, командировочные и отправили в Киев. Там в Управлении сразу предупредили, что все получат дозу. Дали немного отдохнуть, после погрузили в автобусы и повезли в Зону. Провезли через милицейские кордоны, дозконтроль, поселили в здании школы, переделанной под общежитие. В школе были оборудованы и баня и сауна, обязательные для дезактивации. Каждый день выдавали красное вино. Отработав смену, ходили на станцию, в столовую (кормили, кстати, отлично), но для того чтобы туда войти, нужно было тщательно вымыться, дезактивировать одежду и обувь. Перед входом стоял такой турникет, как в аэропорту и лампочка в стене. Если лампочка не загоралась, значит все хорошо ― иди, обедай. Если начинала пищать ― иди опять мойся.

 — Вино выводит радионуклиды из организма…

 — Верно. Мы обустроились и сразу приступили к своим обязанностям ― дежурству на станции.

 — А какой был график работы?

 — Сутки дежурства, трое отдыха. Нас прикрепили к пожарной части, где командиром в 86-м был лейтенант внутренней службы, Герой Советского Союза Владимир Павлович Правик. Он тушил реактор в первые часы после взрыва, получил смертельную дозу и умер через две недели, 11-го мая. Нам, в этом отношении повезло ― уже стоял саркофаг, и радиация не зашкаливала. А основная масса ребят, 1986, 1987 годов из первой и второй очередей, получили очень большие дозы. Не знаю, жив ли среди них кто-то сейчас.

 — Были ли какие-то чрезвычайные ситуации?

 — Были конечно. Однажды при запуске III-го энергоблока загорелся толь на крыше. Мы тут же выехали без мигалок, чтобы не создавать панику и быстро притушили это дело. Знаете, когда ходили по машзалу, испытывали странное чувство. Не страх, а какую-то внутреннюю неизбежность что ли. Третий энергоблок от четвертого отделяла одна толстенная стена, и работники станции говорили, что за этой стеной уже смерть.

 Еще помню случай, когда за нами не пришел автобус. В Зоне, каждая минута ― это минуты, часы, дни твоей будущей жизни. Там сверх положенного времени задерживаться нельзя ни в коем случае! Мы подождали чуток и в БРДМ-ку. Пока она доехала до первого поста дозконтроля, стала так фонить, что ее тут же отправили на могильник. Нас «утюгами» проверили, и немедленно под душ. С водой, кстати, проблем не было. Но она вся была с «большой земли». И был строжайший приказ: канализационные люки не открывать, в ямы не лазить! Там сосредотачивались смертельные дозы ― 1000 бэр и выше.

 — Наверняка кроме дежурства, проделывали еще какую-то работу.

 — Это только на словах мы отдыхали по трое суток. На самом деле в свои выходные тушили торфяники, дезактивировали мебель, здания. Мебель, к примеру, когда высыхает, все равно начинает фонить. Приходилось мыть ее без конца…

 — А в Чернобыльской зоне есть торфяники?

 — И очень большие. Когда торф горит, вместе с ним выгорает и земля, образуются пустоты. Были случаи, когда в них вязли машины, трактора. Ну, мы насосы включали по десять атмосфер. Давление такое, что вымывает гектары начисто. Правда после такой работы, приезжали в общагу, что называется, живыми трупами.

 — Работали в противорадиационных костюмах?

 — Может какие-то части и работали в костюмах, а у нас были только «лепестки», да марлевые повязки. Но наша работа хорошо оплачивалась. Зарплату получали в пятикратном размере. Дома у меня был оклад 120 рублей. В Чернобыле я получал больше 500-т за вахту.

 — Григорий Владимирович, сколько вы пробыли на станции?

 — Мы работали вахтовым методом. Месяц в Чернобыле, месяц дома. Я отбыл две вахты, на третью врачи уже не пустили, сказали: «Все! Струма щитовидной железы не шутка». Я когда домой приехал, сразу почувствовал со здоровьем проблемы. Частые головные боли, бессонница, тошнота, головокружение, рвота. В Зоне тоже было, но редко. Только слюна, бывало, становилась такой густой, что не выплюнешь.

 — В Припяти были?

 — Был.

 — Каковы впечатления?

 — Город, как город, только пустой. И мертвый. Призрак. Идешь и слышишь, как все скрипит, шелестит на ветру. Двери, окна распахнуты. Тишина. Сейчас там непролазные заросли, а в 89-м еще все было узнаваемо, как будто жители уехали накануне. Интересно, что радиация распространялась неравномерно. Стоишь в комнате, и в одном углу на дозиметре выше нормы, а в другом можно спокойно жить.

 Но самое сильное впечатление на меня произвели птицы, и это не в Припяти. Бывало, смотришь, как они на трубу станции садятся, думаешь: «Не берет их эта штука». Но я ошибался. Когда поднимался на крышу III-го энергоблока, издали казалось, что она вся бугристая. И бугры огромные. Я еще удивлялся, чего она такая неровная, может от жары ее так «повело»? А это были кучи мертвых птиц. Тысячи. Они туда прилетали умирать.

 — Какой был состав ликвидаторов?

 — Приезжали со всего Союза. Я видел и русских и грузин и армян. Все знали, что их ждет. Зачастую это инвалидность, неполноценная жизнь. Повреждается костный мозг, кроветворение. Страшно. И все равно ехали. Горе было общим.

 — Григорий Владимирович, большое спасибо за интересные воспоминания. Здоровья вам и вашим близким.

 — Спасибо.

(28.IV.19.)                                                                                                                              Саша Русский

Print Friendly, PDF & Email

Енакиевский рабочий Городская еженедельная газета. Выходит с декабря 1917 года. Объем – 12 полос, 2 цветные, телепрограмма. Освещает события города Енакиево и прилегающих территорий. Охват аудитории – город Енакиево и прилегающие территории.

Похожие записи